Источник: 7152.kz
Что такое справедливость и существует ли она? Что такое жизнь и почему она может закончиться в любой момент? Что такое рак и почему именно я? Эти вопросы не дают покоя тем, кому поставили страшный диагноз «онкология». Если взрослый, окрепший ум может хоть как-то сложить пазлы и сам себе, что очень важно, ответить на эти вопросы, то дети не особо задумываются об этом. У них нет той самой брони, что появляется после падений и поражений, они чисты, а потому и «обнажены» перед любыми опасностями. Героиня нашего сегодняшнего материала Екатерина лицом к лицу встретилась с онкологическим заболеванием в 14 лет, в тот самый период, взросления, перестройки организма и сознания. Пока сверстники дружили и влюблялись, девочка с родителями бегала от одного медучреждения к другому. Громоздкие аппараты и больничные стены в одночасье стали новыми реалиями, заменившими всё вокруг. Сейчас Кате 19, она учится на третьем курсе колледжа СКУ. Девушка победила болезнь, и потому решила поделиться своей историей: рассказать, как проходило лечение, кто постоянно поддерживал, как неравнодушные люди помогли со сбором средств, почему потеряла всех друзей и за что ненавидела своё тело.
— Здравствуйте, Екатерина. Какой вид онкологии был у Вас?
— Здравствуйте. У меня была медуллобластома 4 степени. Не стадия, а степень, а то многие путают. Опухоль у меня была на затылочной части. Если честно, я не знаю, как она появилась. Врачи сказали, что это могло быть врождённое или приобретённое, но этого никто не знает точно.
— Что Вас изначально беспокоило? Какие симптомы наблюдались? Что стало «спусковым крючком» для того, чтобы обратиться к специалисту?
— Это был 2016 год, мне было 14 лет, я училась в 9 классе. Поначалу мне часто не хватало воздуха и, если честно, предполагали, что это астма. Но потом мы стали ходить по специалистам, и какие мне только диагнозы не ставили: пищевое отравление, ВСД (вегетососудистая дистония) и внутричерепное давление. Далее меня увезли на скорой в детскую областную больницу, так как я уже не могла ни есть, ни пить, таблетки выходили наружу. Там мне начали колоть препарат «Дексаметазон» и мне стало лучше. Изначально поставили диагноз внутричерепное давление, поэтому на тот момент я думала, что мне стало лучше, я поеду домой, но не тут-то было…
— Когда медики подтвердили опасения, какие у Вас были первые эмоции? Как реагировали родители/родственники?
— После того как мне сделали КТ (компьютерную томографию), моим родителям сообщили, что у меня опухоль и ее придётся лечить. Мне, естественно, никто ничего не сказал. Я не думаю, что это было сделано с плохим посылом, родители переживали за меня и не хотели расстраивать. Они были в шоке, очень переживали. На тот момент я особо не представляла, что это такое. Просто думала, что эту опухоль нужно убрать, а что это рак я даже представить не могла. На десятый день сообщили, что мне нужно на приём к детскому нейрохирургу, у нас его нет, поэтому пришлось ехать в Астану. Я на тот момент не понимала насколько всё серьезно. В столице нам быстро организовали квоту. На 10-й день меня не отпустили домой, так как боялись моего состояния. На следующий день я была уже в нейрохирургии.
— Насколько тогда изменилась Ваша жизнь?
— Было тяжело. Потеряла много людей, которых считала своими друзьями: я исчезла из их жизней и они тоже испарились. Мне было больно не из-за того, что я заболела, а из-за того, что им было всё равно. Сейчас, конечно, с некоторыми уже восстановили общение.
— Какой курс лечения Вам пришлось пройти?
— Мне сообщили, что будет операция. Я спокойно отреагировала, не было никаких слёз. Надо, значит надо. Меня прооперировали, после — лежала в реанимации. На следующий день меня положили в палату, я начала звонить папе со словами: «Папа, я выжила». Он смеялся и плакал. Далее меня положили в центр материнства и детства. И после всех исследований мне назначили 33 «луча» и 8 блоков химиотерапии, потому что опухоль была злокачественной. Также поддерживал «Дексаметазон», из-за него я сильно поправилась: мой обычный вес был 60 килограммов, а стал 78. Я просто начала ненавидеть своё тело. Но самой большой трагедией на тот момент стало то, что я осталась без своих волос. Так как опухоль была на затылке, мне разрешили сбрить волосы на затылочной части, а остальное оставить. И хоть говорили, что если придётся делать химиотерапию, они всё равно выпадут, но я до конца в это не верила. Надеялась, что это не так. На 14-ом «луче» они начали выпадать горстями, и наступил момент, когда их пришлось сбрить. Это делала мама, я села с серьезным настроем, но только на пол упал первый локон, у меня пошли слёзы. Мама сказала, что тоже побреется наголо. Я отговорила её. После процедур меня отпустили домой на месяц. Далее последовала химиотерапия. Первый блок мне дался тяжело: я не могла есть, меня тошнило, рвало. На восьмом блоке «химии» мне занесли гепатит C. От него я уже тоже вылечилась. 13 апреля 2018 года был мой последний день в больнице, далее наступила ремиссия, которая продолжается по сей день.
— Как проходил образовательный процесс? Я так понимаю, он прервался?
— Да, я отучилась сентябрь-октябрь. В ноябре уже начала бегать по больницам и практически не посещала школу. В онкологию приходили учителя, выставляли оценки в табель. 9, 10, 11 классы я отучилась в таком формате.
— Много средств было потрачено? Ваша семья обращалась в благотворительные фонды? Как быстро нашлась нужная сумма?
— В период лечения мы никуда не обращались. Но после мне нужно было съездить на обследование в Москву, а стоило это не дешево. Мы не хотели просить помощи у кого-либо, особо не верили, что люди действительно могут помочь. Маме предложили открыть фонд, потом подключился классный руководитель и всё как-то пошло само собой: начали организовывать благотворительные концерты, открывать фонды в школах и заведениях по сбору средств. В тот момент много кто писал, звонил, желал скорейшего выздоровления. Было потрачено достаточно, хотя само лечение было бесплатным. В целом удалось собрать больше 4 миллионов тенге. Всё было потрачено на обследование, самолёт, проживание, питание.
— Кто Вас подбадривал, всегда был рядом?
— Родные были рядом 24/7. Именно тогда я поняла, что ни один человек на свете не сможет заменить мне семью. Родители лезли из кожи вон, лишь бы мне было хорошо. Я за это сильно благодарна. Даже не хватит слов, чтобы описать, как я их люблю.
— Чего Вам не хватало, что вы могли делать вне медучреждения?
— Если честно, я даже не знаю… В принципе у меня было всё, что люблю: я рисовала, слушала музыку. Также там проводили обычные уроки.
— Как Вы победили болезнь? Сколько понадобилось времени?
— Если считать с момента лечения в Астане, то есть с 21 декабря 2016 по 13 апреля 2018 года, практически за полтора года. Я верила в лучшее, меня поддерживали родители, а это самая большая мотивация.
— Изменились ли Вы как человек после пережитого?
— Да, я стала по-другому смотреть на жизнь, на людей, которые окружают. Как будто в меня вставили новую батарейку.
— Как Вы себя сейчас чувствуете?
— На данный момент у меня ремиссия, но в конце прошлого года появились проблемы со спиной и подозрения на онкологию. Но в итоге решили, что это грыжа. МРТ показала, что чуть ниже обнаруженной грыжи есть послелучевой очаг. Далее сделали ПЭТ-КТ, которая ничего не показала. В итоге сообщили, что есть трещина и посоветовали не нагружать спину. В этом месяце у меня будет МРТ, а там уже станет ясно.
— Какой совет можете дать человеку, у которого обнаружили онкологию?
— Самое главное нужно верить в себя, идти до конца, даже если это кажется невозможным, не стоит оглядываться назад. Рак-злодей не всегда даёт какой-то выбор, но если есть хотя бы маленький шанс, надо бороться до конца, не опускать руки! Дайте возможность чуду случиться в вашей жизни…
Источник: 7152.kz
